Сразу же после войны, окончив школу, Исаков собрался поступать и вроде бы даже поступил в артиллерийское училище (кстати, вместе с сыном тогдашнего министра обороны Николая Булганина — они были друзьями). Но были и другие друзья. Они-то и затащили Геннадия на алма-атинский стадион «Спартак», где шел набор в создававшийся во Львове военный институт физкультуры.

— Сначала был бег на 800 метров. Из Москвы приехали легкоатлеты, участники физкультурного парада. Я у всех выиграл, хотя специально к бегу не готовился. Потом были прыжки в высоту, и опять у меня получилось лучше всех. Пошли на гимнастику. И там у меня «отлично». А руководил приемом генерал-лейтенант, весь в орденах. Он, помню, подходит и спрашивает у преподавателей: «Ну, кто тут подходящий?» А те на меня показывают: «Вот этот!» Меня и зачислили. Не стал я артиллеристом — стал спортсменом.

Был Геннадий Васильевич в самом первом наборе Львовского ГИФК, учился там с 1947-го по 1950 год. Кстати, наш выдающийся гимнаст Виктор Чукарин, абсолютный чемпион Олимпийских игр 1952 и 1956 годов, — его сокурсник.

После окончания института Исаков вернулся работать в Алма-Ату. Там в 1951 году женился. Жена училась на химфаке Алма-Атинского политехнического института и занималась фехтованием. Позже, переехав с мужем во Львов, окончила тот же инфизкульт.

— В Алма-Ате я работал в горном институте и в университете. Так из моих учеников-фехтовальщиков вышли два доктора и 15 кандидатов наук! Но я хотел реализоваться и как спортсмен. К тому же, поработав, понял, что не всему еще научился и как тренер.

С 1953-го по 1956 год он снова во Львове. Тренируется, участвует в соревнованиях, наблюдает за работой опытных тренеров. На первой Спартакиаде народов СССР в 1956 году выступает за команду Украины. Но, не получив на Украине квартиры, опять возвращается в казахскую столицу.

— Без работы я никогда не был, всегда был на меня спрос. А работать было интересно. Трудность была только в том, что спортзал доставался нам всего на два часа. Сначала в нем тренировались гимнасты, потом боксеры, а я брал всегда самые последние часы, чтобы уж работать, пока не выгонят. Еще я договаривался со школами, чтобы нас пускали в обычные классы. Мы убирали парты, тренировались, а потом все ставили на место. Вот как хотели ребята тренироваться! А еще в городском парке с мая по октябрь работала детская железная дорога. Там на «станции» был деревянный помост. И когда в марте снег еще только начинал таять, помост этот был уже сухой. На нем мы и тренировались. Красота! Воздух чистый, никто не мешает…

БОКС И ПЯТИБОРЬЕ — ФЕХТОВАНИЮ НЕ ПОМЕХА


Некоторые приемы приходится повторять многократно. Фото Романа Щербенкова

Хотя во Львове Исаков тренировался и выступал как фехтовальщик, числился он старшим преподавателем по боксу на кафедре фехтования и бокса. Определенная логика в таком сочетании есть: и то, и другое — единоборства. Но он не просто числился, а работал с боксерами!

— Среди моих студентов были и чемпионы Украины, и чемпионы Союза по боксу. А, скажем, Борис Гитман, мой ученик, уехал в Магадан и там создал школу бокса. Но его имя знают только специалисты. А вот его воспитанника, тяжеловеса Игоря Высоцкого, знают многие: он дважды бил трехкратного олимпийского чемпиона кубинца Теофило Стивенсона.

— Еще я работал с пятиборцами. Меня как-то попросили: «Геннадий Васильевич, поработайте с парнем. У него фехтование отстает». Отказать я не смог. Ну и подправил немного…

Тут Исаков скромничает. Он говорит об Александре Парыгине, который в 1996 году в Атланте стал олимпийским чемпионом по современному пятиборью, выиграв при этом фехтование.

— Неудачи, конечно, у меня были. Скажем, работаешь с кем-то. И технику поставишь, и комбинации, и пальчики научишь концентрировать. А он выходит на соревнования, и все рассыпается, потому что мозгов нет. Или вот: был у меня парень, здорово фехтовал, схватывал все моментально. А потом где-то в драку влез, его и посадили. Я сам отбирал себе в секцию. Например, ходил в хореографическое училище. Там же все физически подготовленные, прыгучие, растянутые. Нашел десятиклассницу, быструю, сильную. Начала тренироваться, а потом вдруг исчезла. Я разыскал ее, оказалась — беременна. Я говорю: «Родишь — приходи тренироваться, у тебя талант! Пусть бабушка сидит с ребенком». Через год опять ее встречаю — снова беременна! Так все и закончилось.

ИЗ НЕЗАВИСИМОГО КАЗАХСТАНА В НОВУЮ РОССИЮ

— Никакого давления как русский и русскоязычный я в Казахстане не испытывал. Более того, один раз я даже выступал на соревнованиях как казах. Тогда были такие партийные инструкции, что для развития национальных кадров в соревнованиях по любому виду в команде должно быть не меньше двух казахов или казашек. Так вот, однажды еще студентом приехал я из Львова на каникулы. А в Алма-Ате шел чемпионат области по легкой атлетике. Мне говорят: «Будешь казахом на два вида: прыжок с шестом и метание копья». Я раз метнул, притом далеко. Мне говорят: «Ты что, обалдел! Казахи сроду так не метали! Не высовывайся!» Потом был шест, а я ведь техникой владел неплохо. Сделал попытку, и по стадиону объявляют: «Осталось три участника!» И среди них — моя фамилия. А уже высоты пошли, будьте любезны! Бежит ко мне наш руководитель: «Прекращай! Ты нас погубишь». Уже и главный судья соревнований подходит, как-то подозрительно смотрит. Спросил фамилию, я говорю: «Искаков!» — казахская вроде бы. А он мне: «Что-то не похож ты на казаха!» Я отвечаю: «А у меня папа — казах, а мама — русская».

— Так ведь это ж был обман!

— Но я же спортсмен! Меня попросили выступить, мне хотелось, я и выступил. Что ж я, нарочно проигрывать буду? Вот это точно был бы обман!

Исаков — первый мастер спорта СССР по фехтованию в Казахстане, заслуженный тренер Казахстана, почетный мастер спорта СССР, судья всесоюзной категории, тренер высшей категории. В бюджетных организациях последнее обстоятельство имело бы большое значение: там платят и за категорию, и за количество спортсменов в группе, и в зависимости от их квалификации.

Несколько лет назад Исаковы решились уехать из Казахстана. Продали дом и перебрались в Москву.

— Русских в Казахстане осталось мало, — рассказывает Геннадий Васильевич, — и в вузах, и в организациях всяких, вообще в городе. Да и не только русских. В Казахстане ведь жили и евреи, и немцы, и чеченцы, и поляки. А теперь все разъехались: евреи — в Израиль, немцы — в Германию, чеченцы — в Чечню, поляки — в Польшу.

БОЛЕЗНЬ БЕЗДЕЙСТВИЯ

Если так можно говорить о человеке, которому исполнилось 80 лет, то Исаков — очень способный. А еще любознательный и наблюдательный, остроумный и оптимистичный. Рукастый. Прекрасно рисует. Правда, годы и нагрузки берут свое: недавно перенес две операции. Но при этом шутит: «Чувствую себя теперь отлично — от лишнего освободился».

А недавно простудился, даже угодил в больницу. Только выписался — снова в зал. Опять давать уроки.

— Готовься, — говорит он ученику, а сам бледный, от болезни еще не отошел. — Сегодня дам тебе урок.

— Да ладно, — отвечает тот, — поработаю на мишени. Вы же после больницы.

— Ну и пошел к черту тогда, — обиделся вдруг Исаков.

Но вскоре обиду забыл. Его жена Эмилия Серафимовна, или Мила, как он ее называет, говорит, что все эти болезни — ерунда по сравнению с теми редкими случаями, когда он не приходит в зал и не дает уроков. «Вот тогда Гена, действительно, ходит больной», — говорит она.

(Кстати, глядя на мужа, Эмилия Серафимовна, тренер с почти 50-летним стажем, не только возобновила тренировки и стала принимать участие в ветеранских соревнованиях, но и начала помогать Геннадию Васильевичу в его работе. А он, глядя на нее, тоже стал тренироваться. Да так успешно, что сумел попасть на ветеранские чемпионаты мира и Европы. И даже выиграл бронзовую медаль европейского первенства в командных соревнованиях.)

Как бы там ни было, но за 50 лет, проведенных в фехтовании, работа у Геннадия Васильевича почти никогда не прерывалась. Все менялось: страны, регионы, клубы, ведомства. А Исаков как работал фехтовальным тренером, так и работает. Забавно, но и в зале, и дома — везде вокруг него сплошное фехтование. Сын Сергей (тот самый, чемпион мира 1973 года по рапире) после окончания спортивной карьеры работал в Высшей школе спортивного мастерства. Правда, ушел потом с тренерской работы, занялся строительством и даже добился в этом деле определенных успехов. Невестка Ирина — тренер по фехтованию. Даже внучка, немного позанимавшаяся «семейным» видом спорта, вышла замуж за сильного столичного фехтовальщика, призера чемпионатов России. Недавно умерший брат Игорь тоже был фехтовальщиком, заведовал кафедрой физвоспитания во ВГИКе, работал тренером в Италии, Таиланде, Марокко и на Кубе. Перефразируя Шекспира, можно сказать, что для Исакова весь мир — фехтование.

Это, конечно же, шутка. Но шутки шутками, а вдумайтесь: вот уже более полувека Геннадий Васильевич Исаков подставляет свою грудь под уколы или удары своих учеников! И в 80 лет без колебаний выходит на дорожку, чтобы преподать им очередной урок! Я думаю, это потому, что он твердо усвоил: тренер в фехтовании неотделим от учеников. Это не футбольный коуч, который дает указания, находясь у бровки, или наставник пловцов, расхаживающий с секундомером по бортику (хотя и там, понятно, нервов и переживаний хватает). Фехтовальный тренер должен на собственной шкуре ощутить, на что способен его ученик. И попытаться сделать все возможное и невозможное, чтобы, как писал Мольер, «к глазу, который видит и предупреждает, к рассудку, который обсуждает и решает, к руке, которая выполняет… прибавить точность и быстроту, чтобы дать надлежащую жизнь оружию». То есть слить воедино философию, страсть и искусство фехтования…

Все-таки не зря говорят, что учитель фехтования — это и философ, и художник одновременно.

Александр Касатов (журналист, мастер спорта по фехтованию, специально для сайта ФФР)
13/01/08